Встреча с Америкой

Это дурацкое восторженно-возвышенное состояние, в которое я время от времени впадаю, дает мне чувство счастья, невероятной легкости, сопричастности к чему-то настоящему, истинному. Такое состояние предваряется, как правило, чтением или просмотром фильма, разговором по душам или, например, очень редким для улиц Москвы сочетанием настроения и обстановки вокруг... Очень люблю эти мгновения. Именно мгновения, потому что потом это состояние начинает раздражать... настолько оно абсурдно и наивно. «Я тебя умоляю!!!» - говорю себе, чтобы опередить другого. Ох, как не люблю это состояние. Возможно, потому что Холден Колфилд сказал бы, что все это – «сплошная липа»?! Но последние две недели с 5 по 20 марта ровно я пребывала именно в этом, и я не побоюсь этого, восторженно-возвышенном состоянии. И связано оно было с Америкой. Мне кажется, что благодаря Америке я узнала о людях, о себе нечто очень важное...

Итак, моя встреча с Америкой состоялась. Еще два года назад она казалась такой далекой страной, о которой только мечтать можно, пока подруга не собралась туда и (просто невероятно!) действительно, села в самолет и улетела туда – в Вашингтон! Вот так просто взяла и улетела. А потом просто вернулась, как возвращаются с любого отпуска. В общем, только тогда я осознала, что Америка – вполне реальная страна, которую и я могла бы посетить, за что огромное спасибо моей подруге. И почему нам кажется, что Америка и не только она, – такая далекая и недоступная? Теперь, после встречи с ней, мне кажется, что весь мир стал еще ближе и доступнее.

Да, в мире столько всего разного, что и представить невозможно, столько интересного, но не такой уж он большой, наш мир. Из Москвы в Нью-Йорк лететь около 9 часов. Так ли это далеко, если до Якутска лететь 6 часов? Да это рядом совсем – до Якутска, а оттуда до Нерюнгри, например. И перелеты были нормальные, не слишком утомительные. Особенно если любишь фильмы смотреть, а я очень люблю. Настолько, что потом с трудом удалось вернуться в реальность и понять, что я вообще-то в самолете нахожусь и лечу в столицу мира, Нью-Йорк! Разум мой до последнего сопротивлялся встрече с Америкой – я чувствовала усталость неизвестного происхождения, вялость и упадок сил в последние дни, с удовольствием погружалась и забывалась в мирах красивых драм и романтических комедий. А в аэропорту перед вылетом поймала себя на мысли, что предпочла бы остаться у себя дома, никуда не ехать. Очевидно, лень также является проявлением страха, инстинкта самозащиты или самосохранения от неизвестного, а также разочарования и боли. Я боялась не увидеть и не почувствовать того, с чем связаны были мои представления об Америке. В конце перелета чувствовала себя вполне бодрой и полной сил, и все-таки мне бы хотелось, чтобы сидения в боингах были более удобные.

Прилетела в субботу вечером. Путеводитель предлагает 3 способа доехать от аэропорта до отеля. Первый, самый удобный, но самый дорогой – на такси (40 долл. минимум); второй – на автобусе-шаттл, который развозит пассажиров по отелям (19 долл.); третий – на поезде, который довозит до метро (5 долл.в до метро, 2,5 долл. стоит одна поездка в метро). Я была настроена на то, чтобы сесть в шаттл. Но оказалась в поезде Air Train, так как при выходе из аэропорта выяснилось, что место в шаттле в выходные надо бронировать заранее. «В путеводителе об этом ни слова», мелькнуло у меня в голове, а когда рядом оказался русскоговорящий мужчина, который за 40 долларов готов был отвезти меня в отель на своем bus, я тут же решила ехать на поезде и сразу начать знакомство с городом, хотя было уже довольно поздно – почти 7 часов вечера. 15 минут до станции метро Howard Beach Station, 40-45 минут на поезде А до Columbus Circle, 59 street, переход на другую платформу на линию С (local train), 10 минут до 81 street, где расположен мой отель. Метро в Нью-Йорке – довольно запутанное для эксплуатации – совсем не похоже на московское. В нем не только разные платформы для разных направлений, но бывают и разные входы. Более того, на одной и той же платформе останавливаются разные поезда, обозначенные то буквами, то номерами. А разобраться во всем этом на карте помогут не просто номера или буквы линий и поездов, но и насыщенность или бледность их цветового оформления. Такая система подземного транспортного сообщения в Нью-Йорке объясняется довольно просто – в свое время метро строили разные конкурирующие компании (!). Только через 2 часа я оказалась в Верхнем Уэст Сайде, рядом с Центральным парком напротив Музея естественной истории (Museum of Natural history), где и расположился мой отель. Я бы добралась быстрее, если бы поезда чаще ходили.

Район, в котором я жила целую неделю, стал для меня почти родным. Очень уютный хороший район, от которого рукой подать до музейной мили. А если бы я была любителем утренней пробежки в парке! Впрочем, тут бегают везде и не только по утрам и не только в Центральном парке, но и на Таймс Сквере. Мне крупно повезло с отелем, за что благодарна своей подруге, которая советовала отдать предпочтение отелю, где можно будет расслабиться и отдохнуть по вечерам в комфортных условиях. И правда, отдых по вечерам и возможность предаться рефлексии были жизненно необходимы. Ни с кем не хотелось общаться. Итак, отель называется Park 79 Hotel. 2местный номер с одной большой кроватью с отдельной ванной комнатой стоит в нем 94 долл. без налогов. Буду рекомендовать его теперь всем! Отель без завтрака, но недалеко от отеля на Amsterdam avenue находятся многочисленные кафе.

С завтрака в одном из таких кафе начинались мои дни в Нью-Йорке. За всю свою жизнь я не пила столько кофе и не ела столько кексов и булочек. Булочки bagels, которые согласно тому же путеводителю есть только в Америке, оказались и правда очень вкусными, особенно по утрам – свежие и теплые, с дымящейся яичницей с беконом посередине. Но дело даже не во вкусе, а в том, что там так делают все, а я всегда умела быстро перенимать привычки людей в разных городах и странах. Неудивительно, что многие, кто приезжает в Америку, очень быстро набирают вес – не из-за нездоровой пищи, а из-за поедания хлебобулочных изделий и кофе в больших количествах и на ходу. Фаст-фуд здесь вполне оправдывает свое название. Видеть в его действии – весьма интересно. Но особенно увлекательной мне показалась нью-йоркская традиция носить домашнюю еду с собой, чтобы съесть ее с удовольствием в одном из живописных уголков Манхэттена, а таковых в этих каменных джунглях, как ни странно, очень много. Есть или пить на ходу я не люблю, так что я даже не пыталась, но кофе с булочкой или кексом в каком-нибудь кафе стало любимым занятием в Нью-Йорке, а точнее на Манхэттене. Таким образом, еще один важный вопрос для туриста – вопрос питания – решается здесь легко. Особенно если вы приехали в Нью-Йорк только на одну неделю!

Что можно увидеть и узнать за одну неделю в Нью-Йорке?! Только самое главное, must see, что расположены на Манхэттене. Главные для всех туристов, которые пребывают в городе Большого Яблока впервые. Быть может, не так много, но достаточно для того, чтобы успевать переваривать эмоции, связанные с ними. Тут настолько все необычно, настолько все по-другому, что и правда впору было сказать, что прилетела на другую планету!

Несмотря на то, что все было «как в кино» в том смысле, что все было более или менее знакомо, ожидаемо, увиденное имело эффект, который ни один блокбастер, будь он трижды в формате 3D, не смог бы произвести! Выйдя из метро на 42 улице, взяв направление прямо на Таймс Сквер (пыталась вызвать в памяти картины фильма из своего детства «Дети из Таймс Сквера», который так понравился когда-то моей сестре, но безуспешно), я увидела плавно движущиеся улицы яркого желтого цвета (именно такое впечатление создают многочисленные желтые такси – настоящие хозяева города, живые, очень уверенные, даже немного наглые), огромное количество людей с гигантскими (!) зонтами (шел дождь), наконец, беспорядочное нагромождение совершенно безумных зданий, меняющих ежесекундно свой облик! Оказавшись среди таких же ошалевших, как я, туристов на пешеходной зоне в самом центре Таймс Сквера, я поверила, наконец, что я – в Америке! Накануне отъезда я пришла на Таймс Сквер поздно вечером, чтобы полюбоваться вечерней иллюминацией. Но вечерний облик главной площади Нью-Йорка понравился меньше – то ли потому, что я успела привыкнуть к благородной неторопливости «провинциального» Вашингтона, откуда вернулась в тот день, то ли излишняя вечерняя суета и шум, то ли перенасыщение, с которым моя психика уже плохо справлялась в конце поездки, на меня так подействовали, не знаю. Но на следующий день утром ноги вновь привели меня сюда – город, большой и щедрый, дышал спокойно и смиренно. Так я в детстве любила обнимать бабушку, крепко-крепко, чтобы почувствовать ее запах, ее тепло и доброту... всегда, в любое время. Да, безусловно, именно здесь находится источник энергии города, здесь бьется его сердце.

Поверив, что я действительно нахожусь в Америке, я отправилась в Даунтаун, оттуда на остров Свободы и остров Эллис. Да, статуя Свободы и правда зеленоватая, но это я поняла только вечером, рассматривая фото, сделанные за день. А пока проплывала мимо нее, глядела на нее блаженно и с упоением, разинув рот, как и многие туристы на пароме, которые радовались как дети и, смущаясь, прятали глаза друг от друга. И меня смутило мое собственное состояние. Символ свободы, той свободы, о которой каждый из нас мечтает, пусть даже не зная определенно, какая она и для чего, вызывает трепет. Не знаю, какими словами можно передать те эмоции и чувства. Смешно, при этом все мы щелкали фотоаппаратом как сумасшедшие, как и подобает современному туристу, мечтающему о свободе. Посещение острова Эллис, на котором находится не очень большой, но уникальный Музей Иммиграции, является логическим продолжением истории во славу Свободы и Освобождения, которой посвящены оба этих исторических памятника.

Уже тогда, в конце 19 – начале 20 веков, США были всемирным центром иммиграции, которым остаются по сию пору. Чтобы понять, насколько глубоко и тщательно была продумана и организована иммиграционная политика, надо посетить этот музей на острове Эллис. Под впечатлением увиденного и услышанного я чуть было не пошла искать своих предков, которые проходили или могли бы пройти через эти Американские врата среди миллионов иммигрантов. Подумать только! Всего за период с 1894 по 1924 гг. остров Эллис принял более 12 миллионов иммигрантов! Ведомая торжественным описанием тех событий, звучавшим в моих ушах на французском языке (аудиогидов на русском языке нет), в конце визита я оказалась в специальном зале, где можно при желании заняться поиском досье своих родственников-иммигрантов. Я искренне пожалела о том, что мне некого искать. Это как-то оправдало бы мое волнение. Фотографии, вещи, документы говорят сами за себя. Остров надежды, но и остров слез тоже...

Покидая набережную, заметила скульптурный ансамбль, посвященный иммигрантам. Мрачноватый монумент изображает иммигрантов, стариков, женщин и детей, на лицах и позах которых мольба о спасении... Нечто похожее было на лицах людей, которые смотрели на Статую Свободы с парома несколько часов назад. «Статуя Свободы – Mother of Exiles (Мать Беженцев) - которая призвана была согласно задумке авторов стать символом Просвещения, стала для вновь прибывающих символом новой жизни, которая говорила им «Добро пожаловать в страну мечты!». Плакат с фотографией статуи и с примерно таким текстом на английском языке стоит на острове Свободы. Даже сегодня, мечтая о свободе и равенстве, люди стремятся сюда, в Соединенные Штаты Америки. Как и тогда, люди едут в США за защитой и жизнью, обеспечивающей и гарантирующей чувство собственного достоинства. Да, хорошо, наверное, быть гражданином США. Почему человеку так важно чувствовать гордость за свою страну? Почему так больно, когда ничего, кроме стыда, одного большого сплошного стыда я за свою не чувствую?

Гордостью за свою страну, за причастность к истории этой великой страны, пронизано буквально все, и в Нью-Йорке, и в Вашингтоне. Самым наглядным примером гордости и веры в свою страну стало для меня посещение Национального Архива в Вашингтоне. Начиная с ознакомительного фильма об Архиве, его истории и миссии до группы школьников с учителями или семей с детьми, которые любовались своими святынями – Декларацией о Независимости и Конституцией США, Биллем о правах. Вот они – источники восторженного состояния американцев и... моего. Но то, что является естественным и единственно верным для американцев, для нас кажется неуместным и абсурдным.

Когда ходишь под дождем под небоскребами, вырастающими на твоих глазах железными грибами, чувствуешь себя как в волшебном лесу. Небоскребы не давят, нет ощущения закрытого пространства, духоты, чего я боялась немного. Наоборот, дома все – приятные, аккуратные, даже какие-то очень «правильные». Весь Манхэттен, на мой взгляд, – гладкий и прямой, стройный и «правильный». Улицы, авеню, дома, даже люди... Не говоря уже о бытовых условиях проживания, которые так же, как и другие более «духовные» стороны жизни, устроены здесь с учетом пожеланий всех и каждого. Все продумано до мелочей и все работает! Может быть, это потому, что сделан он был людьми знающими, уверенными в своей выстраданной правоте, сильными и богатыми? Только так, потому что так удобно, так надо? Вспомнила подругу, которая не хочет жить далеко от места, где она находит и работу, и досуг, и душевный покой, и готова заплатить за такое удобство в два, а то и в три раза больше денег и усилий. Можно было бы назвать это капризом – в конце концов человек ко всему привыкает или со временем, но не сразу, но «жизнь наладится»? Именно так большинство из нас привыкло думать. Но она считает, что так неправильно, потому что так ей будет плохо, потому что просто не может по-другому – без определенных удобств. Можно ли пойти на уступки и лишить себя душевного покоя ради той жизни, которая будет со временем? Америку, или точнее сказать Нью-Йорк Сити строили и продолжают строить люди, которые очень требовательны к жизни – они имели опыт, который сформировал их ценности, принципы, которые с тех пор передаются от поколения к поколению. Какие они, эти принципы построения жизни для себя вокруг себя, которые привели к таким «удобствам» американской жизни? Да, это так – все то, что я увидела в Америке, сделано так, как надо, как следовало бы. Так, как мне хотелось бы, чтобы жизнь в России была бы устроена.

Каждый человек делает свою жизнь, свое окружение такими, какими они должны быть (!), а не такими, какими их делают «жизненные обстоятельства»? К чему приводит такой подход? К чему приводит подход, который не приемлет условий жизни «коммуналок»? К удобной жизни? К свободной? Да, к удобной и не только в материальном, но и духовном, что, конечно, важнее, особенно для россиян, как известно... Потому что она дает свободу. Чувство свободы от обстоятельств, которые диктует жизнь, чувство самоуважения, а через него и уважение и умение ценить не тольку свою, но и чужую свободу. Экономические факторы, способствующие американскому подходу к жизни известны тоже, но главным мне все же представляется изначальный принцип – принцип свободы духа. Принято считать, что несмотря на все лишения и недостатки, несмотря буквально ни на что, даже на то, от чего другой человек умер бы от стыда и унижения, народ в России остается высокодуховным, чем он, народ, и гордится, с удовольствием презирая все материальное, в том числе американское «общество потребления». Так отчего же этот высокодуховный народ так беден и несчастлив, отчего у него хамство и пьянство считаются нормой, отчего в его стране человеческая жизнь никогда ничего не стоила? В чем проявляется эта духовность? В унижениях и страданиях вопреки и назло всем? Кому – всем? Не себе ли? Или в молчаливом согласии и принятии установленного порядка вещей? В смирении и покорности? Не велика мудрость, которая учит смирению с такой жизнью. Цинично, циничнее не может быть.

Одно утро прошло под впечатлением вершин над Манхэттеном. Пожалуй, слишком много домов, небоскребов – таких гладких и блестящих... Не следовало подниматься на Top of the Rockfeller Center сразу после Empire State Building. Но то, что я увидела с первой высоты было так необычно, так ошеломляюще красиво, что я не могла удержаться. К тому же любопытно было сравнить. Мое мнение: вид с Empire State Building несравнимо лучше, панорама с высоты Рокфеллеровского центра хороша только тем, что отсюда можно увидеть во всей его красе Empire State Building. С высоты, на которой Кинг-Конг отбивался от назойливых самолетов, открывается очень любопытный вид на жилищные комплексы Нью-Йорка – архитектурные творения, макеты которых я потом узнавала в Музее современного искусства. А вот первый небоскреб Нью-Йорка в самом начале 5 авеню, который мне понравился больше всего, Флетрон Билдинг – дом-утюг, рядом с которым Мэдисон Гарден, еще одно место, куда я бы вернулась потом. Там, на вершине, я увидела не только Нью-Йоркские стройные авеню и улицы, мосты и кварталы, но и Парижские! Да, много общего у Нью-Йорка с Парижем! И в градостроительной архитектуре, а именно в стройности и геометрической выверенности улиц и авеню, и в истории, ее символах... Как и в Париже, здесь физически ощущаешь красоту свободы, дух свободы, которым пронизано все. Дух французского свободолюбивого просвещения, вдохновивший когда-то отцов-основателей США, витает здесь и напоминает о своем происхождении. Но Париж – это аккордеон, мелодичный, переливающийся, очень романтичный, а Нью-Йорк – джаз, неожиданный, неистовый, который только здесь и можно, наверное, понять и полюбить... А Бруклинский мост похож на Эйфелеву башню!

Во всем американском (для меня все, разумеется, ассоциировалось с Америкой, хотя понятно, что Нью-Йорк или Вашингтон – не Америка) чувствуется величие, торжественность. Флаг США, который то тут, то там развевается на ветру, вызывает волнение. Величие и торжественность Публичной библиотеки Нью-Йорка, куда вход – свободный для всех, без читательского билета, без оплаты. Свободный доступ в интернет, каталоги, любой фонд библиотеки. «Я верю твердо в то, что хорошее образование – самый нежный лелеемый подарок, который может человек получить», - гласит одна из вывесок на лестничном пролете. Величие Центрального железнодорожного вокзала – Гранд Сентрал, очень красивого монументального здания. Но в нем вокзал! Возможно, мое удивление и восхищение были бы не такими сильными – там было очень много народу, самого разного и не очень лицеприятного в том числе – если бы я не знала, что такое московский ж/д вокзал. Ведь бывают и такие вокзалы, такие платформы, а не только то, что в Москве считается естественным для вокзала. Все очень величественно в Даунтауне – Уолл Стрит, Нью-Йоркская торговая биржа, Брод-стрит. Запаха денег я там не почувствовала. Впрочем, я плохо старалась. Так как забыв обо всем, задрав голову и рискуя сломать себе шею, я смотрела только наверх. Церковь святой Троицы, напоминающий при виде с Уолл-Стрит небоскреб, добавляет общей картине монументальности. Величественна и скорбь, связанная с национальной трагедией. В церкви святого Павла, в той самой, которая каким-то чудом уцелела тогда при взрывах и даже ни одно стекло здесь не было повреждено, висит флаг памяти, на котором написаны имена погибших 11 сентября 2001г. Есть отдельные места памяти в церкви, куда люди приносят фотографии, вырезки из газет, вещи тех, кто погиб тогда. А на пожарных машинах – таблички «Не забудем никогда – 9.11.01». Величие и в полицейских, которых очень много на улицах Манхэттена. Туристы с ними фотографируются и с большим удовольствием. В те дни в начале марта и в Москве появились полицейские. Никому и в голову не пришло бы фотографироваться с ними, хотя бы даже полицейскими. Но настоящие мощь и величие, конечно же, в музеях, во всех, в которых я была!

Прежде всего, конечно, Мемориалы в Вашингтоне. Сказать честно, к встрече с Вашингтоном я не была готова. Я не знала, что мемориалы Вашингтона, Линкольна, Рузвельта, Джефферсона, а также Мартина Лютера Кинга, мемориалы героям Второй мировой войны, Въетнамской, Корейской войн, сосредоточены все на сравнительно небольшой территории. Они плавно перетекают один в другой, достигая безошибочно своей цели – поразить, дать почувствовать то, что значат для Америки эти исторические личности и события. Мемориалы отцов-основателей соответствуют уникальности, мощи и силе этих личностей. Особенно поразил Линкольн, восседающий на троне и глядящий сурово прямо на Капитолийский холм. Томас Джефферсон, автор Декларации о Независимости, молодой и сильный, одухотворенный своими идеями, стоит со свертком в руке и смотрит в другую сторону, в необозримую даль. Великие мечтатели или, наоборот, великие рационалисты, революционеры-первооткрыватели. Великие люди, которые сумели воплотить свои высокие идеалы в жизнь! Великие основатели великой страны... Памятник, посвященный Рузвельту, целый комплекс, словно вылепленный из пластилина кем-то неумелым, слабым, - это дань памяти не только президенту, но тяжелому времени его правления – периоду Великой депрессии и Второй мировой войны. Очень разными, но одинаково скорбными, очень тяжелыми являются мемориалы Въетнамской и Корейской войн. В них и боль, и стыд, и гордость, и признание своей вины. Белые фигуры солдат в касках и плащах-дождевиках в полный рост, в глазах которых страх, производят очень сильное впечатление.

Среди музеев Нью-Йорка и Вашингтона я не могу выделить какой-то один из них. Они все стали для меня настоящим открытием. Музей естественной истории в Нью-Йорке, например! Я бы не пошла туда, не будь у меня билета (у меня был Сити-пас, который дает право на посещение 6 музеев Нью-Йорка, стоит 79 долл.). Но я ошибалась, сильно ошибалась. Я почувствовала зависть, самую настоящую зависть к тем маленьким детям, которые имеют возможность приходить сюда каждый день. Если бы у наших детей была такая школа! Этот музей – школа, как и все музеи, в которых я была, и в Нью-Йорке, и в Вашингтоне. Музеи – не только как храм искусства, но и как инструмент, прикладной инструмент познания мира. И все работает. Я видела, не могла оторвать глаз от групп детей, от самых маленьких до подростков, которые с удовольствием проводили время в музее, будь то Музей естественной истории или Музей современного искусства. И здесь все на удивление гладко и правильно, как должно быть. Если только чучело может быть довольным и счастливым, то здесь каждое чучело счастливо. Уверяю вас, они мне даже улыбались. В Метрополитен музее была готова расплакаться. Почему? Потому что – это прекрасно и в этом – созерцании и познании прекрасного – смысл жизни! Метрополитен музей – это лучшее из того, что я когда-либо где-либо видела! Музей Американских индейцев, который есть и в Нью-Йорке, и в Вашингтоне, поражает своей основательностью и оптимизмом. В Музее Американской истории в Вашингтоне можно посетить зал, посвященный истории рабства в Америке или зал Первых леди Америки. Там же, как оказалось, есть зал Джулии Чайлд! Зал меня взволновал, потому что в прошлом году я долго ходила под впечатлением от фильма об этой незаурядной женщине, открывшей для Америки мир французской кухни. Фильм с Мерил Стрип в главной роли называется «Джули и Джулия». Я до сих пор улыбаюсь, когда вспоминаю его. Очень понравился Музей Американского искусства с его портретной галереей. Американские Президенты в самых разных образах, портреты современных знаменитых и не очень знаменитых американцев... Музеи разные, но принцип их работы – одинаковый. Они построены на стремлении понять человеческую природу, возвысить всех и каждого человека в его неповторимой индивидуальности.

Американские музеи в Нью-Йорке и Вашингтоне позволили мне взглянуть на человека другими глазами. Желание понять себя, других людей, наверное, заставляет создателей и хранителей этих музеев так пристально рассматривать человека, его происхождение, культуру, традиции. Только здесь я поняла, насколько мы – разные. Неудивительно, что именно здесь, потому что то, что я увидела на улицах Нью-Йорка перевернуло мои представления о человеке. Я и не думала никогда, что люди могут быть настолько разными, непохожими друг на друга! Настоящий зоопарк людей! Так иногда смотрят на меня в московском метро. Но я контролировала себя, не позволяя себе откровенно рассматривать людей. Но очень хотелось. Так и есть, мы – такие же разные, но в то же время похожие в чем-то, как и все кошачьи, например. Да ведь это настолько естественно! А то, что я увидела в залах разных народов мира, которые представлены в музеях Нью-Йорка и Вашингтона, заставило почувствовать стыд за свою ограниченность. Я бы хотела, чтобы все поехали в Нью-Йорк и поняли, насколько нелепы и глупы все наши предубеждения, связанные с внешним видом. Хотя бы те, которых принято называть бытовыми, основанные на отсутствии опыта общения и «совковом» представлении большинства из старшего поколения о «дружбе народов», но легкоустранимые с помощью элементарного образования и повышения общей культуры. Труднее с «бессознательным», которое, наверное, и говорит за коллегу, которая вдруг начинает говорить о том, что Обама, конечно же (!), не должен был победить на выборах, что произошла некая ошибка или за писателя, который сам живет и работает во Франции и считает, что Россия должна понимать свое «счастье», которое состоит в том, что она «осталась единственной большой белой страной», далее «в Россию Африка не побежит» (!) И это говорит человек, который сам эмигрировал в свое время из СССР во Францию, где нашел более достойные условия для жизни, однако отказывает в этом отчего-то другим эмигрантам. Самое ужасное, что такие расистские высказывания, а они являются таковыми, на мой взгляд, воспринимаются у нас как должное. А люди, которые ходят с детства в такие музеи как Музей естественной истории, Музей Иммиграции, Метрополитен Музей или Музей современного искусства в Нью-Йорке, Музей Американской истории или Музей Американских индейцев в Вашингтоне, как мне кажется, не поняли бы то, что у нас, к сожалению, кажется естественным. Человеколюбие и стремление понять самовыражение, будь оно целого народа или отдельно взятого человека, уважение к ним, и главное, умение преподносить такие сложные, казалось бы, понятия всем посетителям любого возраста в легкой доступной форме вызывают восхищение и недоумение!

Нью-Йорк и Вашингтон – очень разные города.

Нью-Йорк (в моем случае, это Манхэттен) – город с бешеным темпом, только в этом он похож на Москву; город множества ярких красок, но среди них выделяется желтый – цвет неожиданный, притягательный; город небоскребов и вертолетов, на которых, у меня возникло такое подозрение, перемещаются по городу – их слышно все время; город, в котором большинство указателей на улицах напоминают о том, что есть только один путь «One way», что очень символично, на мой взгляд; город-калейдоскоп, в который хочется смотреть еще и еще.

Вашингтон (в моем случае, это Молл, The National Mall) – город-музей, город величественных памятников; город небольшой, но очень солидный, торжественный и люди здесь тоже – очень солидные, интеллигентные и элегантные; город, в котором живет Президент Соединенных Штатов Америки, живет в совсем маленьком (!) Белом доме; город, в котором в спокойном размеренном темпе творится история, но в то же время это «домашний» город, в котором по-домашнему уютно, тепло. Здесь хочется не торопиться никуда, остановиться, устроиться поубоднее и созерцать. Домашняя атмосфера города связана была еще, конечно же, с семьей, с которой я познакомилась там.

Эта удивительная семья из Якутии живет в небольшом городе недалеко от Вашингтона, где нет высоких домов и... пешеходов. А автобусы есть, значит, есть и пешеходы, например, такие, как я. Здесь автобус, прибыв строго по расписанию, плавно причаливает и опускает трап прямо к вашим ногам. Капитан, то есть водитель автобуса, благодушно встречает вас, здоровается, ждет, пока вы оплатите проезд, бросив определенную сумму в специальное устройство (никаких турникетов), пройдете к свободному месту и сядете. Затем он поднимает трап, то есть приподнимает автобус, и трогается с места. Остановки по требованию в них делаются с помощью натянутого вдоль сидений провода, которую надо потянуть слегка на себя, оставаясь на своем месте. Здесь в семье Веры и Жаргала каждый занят своим делом, при этом занят по-настоящему, увлеченно. Умение сочетать свои индивиуальные интересы с интересами семьи и каждого члена семьи – это очень большое и ценное умение. Еще, мне кажется, это очень по-американски – умение уважать свою и чужую индивидуальность, даже в семье. Ведь очень часто мы грешим тем, что думаем, что все знаем о членах своей семьи, о своих близких и все норовим указывать друг другу, как лучше было бы, нужно было бы или того хуже, должно было бы быть. Хорошо бы научиться этому умению оставаться собой не только наедине с собой и то же самое позволять другому.

Несмотря на очевидные различия, есть в Нью-Йорке и Вашингтоне много общего. Например, бегущие люди, полицейские, белки, утки, магазины... Конечно же, комфорт. Только в китайском автобусе Вашингтон-Нью-Йорк и в ООН это обязательное условие американской жизни работало не в полной мере. Последнее можно было бы объяснить работами по реконструированию всего комплекса зданий штаба ООН в Нью-Йорке, но у меня осталось тяжелое грустное впечатление от посещения здания «мирового правительства». Судя по его состоянию, мир находится в плачевном состоянии. Или культ семьи, который бросается в глаза. Особенно мое внимание привлекли детские площадки в Нью-Йорке (!) на Манхэттене (!!), на которых количество пап было такое же, что и количество мам, если не больше. Наконец, атмосфера свободы и триумфа индивидуальности. Поразительно, но здесь даже скамейки в парках имеют свои имена, не названия, а имена. Тут везде – имена, люди, индивидуальности, которые сами творят свою жизнь и несут за нее ответственность. Триумф индивидуальности, который создает обстановку, в которой «чувствуешь себя человеком». Чувствовать себя человеком – значение этого выражения у нас не надо никому объяснять. Это редкое чувство, которое дорогого и дорого стоит. Здесь курят очень мало и не сосут пиво на улицах и в общественном транспорте. Как это здорово, когда не пахнет сигаретами и не несет перегаром в вагонах метро или электропоезда! Как это здорово, когда вокруг – трезвые достойные политкорректные люди. Многие из нас и представления не имеют, что может быть так здорово. Может быть, правы те люди, которые говорят, что лучше всего этого не знать и жить спокойно без напрасных мечтаний. Очень тяжело и дольше обычного я переживала обратный культурный шок после Америки. Но с другой стороны, без таких «культурных шоков» нам не понять, почему весь мир воспринимает нас за «дикарей» (в действительности, так и есть). Все познается в сравнении, как известно. Как долго можно жить так, как мы живем?! Без имен, без людей, без индивидуальностей, без ответственности, изредка чувствуя себя людьми?!

Я не сразу поняла, когда мне сказали, что очень много общего у Америки с Россией, то есть с ее советским прошлым, СССР. Даже обиделась за Америку. Но потом поняла: речь шла о том общем, которое построено на государственной политике и пропаганде – я помню свои детские ощущения, связанные с моей «большой и дружной» Родиной. Безусловно, я отдаю себе отчет в том, что не все то, что декларируется, существует в жизни, так же, как и в том, что многого не может быть «в принципе» в жизни, к сожалению. Но Америка была и есть, есть и «американская мечта», основанная на человеколюбии и равенстве. А «большой и дружной» страны не было никогда и не будет, пока народ не увидит в себе человека, не примет его со всем его прошлым, хорошим и плохим, и не полюбит его. Так что общего тут мало, точнее нет совсем: государственная политика, построенная на достоинствах, лучших качествах человеческой природы не имеет ничего общего с той, которая базируется на ее самых слабых и низменных сторонах.

Владимир Познер в одной из серий своего документального фильма «Одноэтажная Америка», посвященной Вашингтону, останавливается на теме расизма в Америке. Несмотря на то, что, как это было показано в этой серии, Америка «разделена на две части» и является «в значительной степени расистской страной», где «черные подвергаются дискриминации, с ними хуже обращаются, меньше платят», именно Америка выбрала себе в Президенты Барака Обаму. И сам этот факт уже отрицает все вышесказанное Познером. Никто не убедит меня в том, что это «показная демократия», специальная акция, направленная только на закрепление веры в демократию. Хотя это не означает, что там нет проблем такого рода. Но это говорит о том, что американцы в целом искренни в том, что они говорят и во что они верят. Они громко говорят о своей уникальной стране, в которой высшей ценностью является свобода и равные права для всех. Они кричат о том, как они гордятся своей страной, говоря при этом, не менее громко и торжественно, о своих ошибках. Но самое главное, они доказали это на деле – то, что они действительно верят и хотят этого, в 2008 году. И когда я вспоминаю резкие высказывания Познера, связанные с дискриминацией, более того расизмом в Америке, я думаю о том, как бы я хотела увидеть или услышать однажды, как Познер, человек, к опыту и мнению которого я прислушиваюсь, с таким же серьезным видом и с таким же возмущением и упреком в голосе стал бы говорить, исходя из экономических, социологических данных, как он это делал в фильме, о дискриминации и национализме в российском обществе, о том, как обращаются с национальными республиками, с теми, которые когда-то «добровольно» стали частью Российской империи, получив название «младших братьев» и сколько им платят, о том, что отношения между «старшим и младшими братьями», которые для любого американца сегодня показались бы дикими, до сих пор являются естественными для большинства русских. О том, что на улицах Москвы тебя могут остановить без причины и даже российский паспорт не спасет от высокомерия и презрения во взгляде, или о том, что даже сегодня тебя могут поднять с места в московском метро только потому, что ты не «белый»...

Да, еще в середине 20 века, то есть буквально вчера, в Америке существовали специальные места для «черных», хотя американское государство с ее конституцией родилось далеко не вчера. Но нужно быть американцами и верить в американские ценности для того, чтобы сделать то, что сумел сделать этот народ. Можно ли развитие американского общества принять за пример естественного (!) развития демократического государства с рыночной экономикой и можно ли верить в то, что и наше общество через энное количество лет естественным (!) путем придет к такому равенству, такой ответственности и гражданственности? На мой взгляд, нет. Это не естественный процесс, а результат долгой и тяжелой работы над собой, своими ошибками. В нашей стране такая работа практически не ведется, тем более на государственном уровне. Но очень хочется верить в то, что сами люди, действительно, поймут со временем (но сколько должно пройти времени до этого?!) ценность своей жизни и начнут требовать уважения к себе. И тогда они уже не смогут жить по-другому.

Мне понятно, почему Америка считает правильным говорить о том, как должно быть. Мне понятны ее самоуверенность и самонадеянность, если можно так говорить. Я понимаю, почему она требует, потому что она не может и не умеет по-другому. Потому что она знает больше о свободе и ее ценности, она видела, знает, как она много дает каждому человеку. Но она требует то, что большинству еще непонятно. Требует так, как учитель требует от ученика то, что он поймет потом через несколько лет, когда придет время, а может быть, и не поймет никогда. У каждого человека есть неотъемлемые права, своя свобода, свои нормы, уважение которых – основополагающий принцип демократии. Нам бы следовало учиться у того, кто на своем опыте показал, как много могут дать человеку свобода, уважение и ответственность.

Мне теперь будет легче переживать свое «больное» состояние, зная, что есть на свете место, где меня поняли бы и никто не сказал бы: «Я тебя умоляю!» Встреча с Америкой не разочаровала. Она была очень важной для меня. И я уверена, что это далеко не последняя встреча. Иначе просто быть не может.

Зоя Адамова